Темнота. Вокруг ничего не вижу. Только знаю, что скоро тьма рассеется. Я просто иду и жду, пока чего не произойдёт. И вот во тьме появился первый огонёк. Что это?
Тень медленно уходила, таяла, пропуская вперёд ночь. Не существенные перемены. Но сегодня, наверное, так и будет. Слишком печально моё настроение, дабы появился день. Пусть, ночь даже лучше.
Небо было чистое, ни одной тучки. Тёплая летняя ночь. Только подняв голову вверх я не нашла ни звёзд, ни Луны. Странно, всегда миры были доработаны полностью. Ночь без Луны на чистом небе. Представим, что так и должно быть, не для звёзд я сюда пришла. Надо узнать.
Мне открылся город. Красивый маленький город. Не столица, не было того оглушающего рёва машин, не было постоянной суеты, лишь шелест тёплого ветра. Я шла дальше, тихо, никуда не спеша, ничего не требуя враз.
Нет, наверное, это не ночь, вечер. Слишком во многих окнах горит свет. Конечно не во всех, но дома от этого не становились темнее. Обычные дома, десять этажей. Местами даже потрёпанные, неухоженные. В каждом окне шевелились тени. Тёмные, почти прозрачные, только каждая жила своей жизнью. К каждой можно было зайти, узнать, чем живёт тот или иной человек. Из некоторых окон это было видно и так, не надо было даже напрягаться, чтобы разглядеть увлечения и характер жильца.
Моя миссия. Кому-то в этом мире, сейчас было очень плохо. Может сейчас он стоит на маленькой табуретке с петлёй на шее. Ждёт знака. Он будет ждать его ещё долго, а потом, когда никто не придёт, вконец отчается, тогда всё и решится…
Нет, наверное, всё же не за этим. Тогда, может быть просто походить по странным улочкам меж коробок старых домов. Заглядывать в чужие окна, в чужие тайны. Правильно, это неэтично, но нам ли говорить об этике. Но ничего другого мне не остаётся…
Как уже я говорила, некоторые тени в ярких окнах, вещали сами за себя. Я понаблюдала за парочкой. Нет, здесь всё было хорошо, правильно, так наигранно спокойно. Счастливые семьи, мирное существование. Дети резвились в своей комнате, взрослые сидели в гостиной у мерцающего голубым огнём телевизора, что медленно протяжно шептал глухие звуки. Этим людям абсолютно ничего не было интересно, неподвижные куклы-зомби в своих крошечных комнатушках. Но здесь не столь важно моё присутствие. Может быть, если я и зайду, станет ещё хуже. Вторгаться в чужую жизнь и так нехорошо, а уж что-то менять в бестолковом существовании этих людишек не имело смысла. Я оглядела ещё пару открытых окон. Странно было лишь одно, планировка квартир ничем не отличалась во всём городе. Всё одинаково, словно по одному плану, по единому стандарту. Семьи счастливые лишь на вид. И ничего, что могло бы здесь нуждаться в перемене. Единый сценарий событий этого города приводил меня в некое подобие ступора. Страшнее всего были глаза, бестолковые, неживые и неподвижные. Никаких чувств и тревог…
Это была первое, что натолкнуло меня на мысль о странности этого мира, этого города. Попадались, конечно, тени, не люди, а именно их тени, что вели наиболее интересное существование. Только чувствовалось, что, и это скоро кончится. Что их путь заранее предопределён, что впереди их глаза так же станут безжизненно пусты. Меня как-то передёрнуло не то от страха, не то от отвращения. Хотелось быстрее уйти, и никогда не возвращаться. Только пока я не найду того, зачем меня придвинули к этому городу, я не смогу уйти отсюда. Значит, надо искать. Что бы скорее избавиться от этого кошмара.
Я вновь и вновь вглядывалась в шевелящиеся тени в одинаковых окнах. Жёлтые, уж совсем не живые. Пытаясь найти хоть искорку новой мысли. В бесцельном брожении по замкнутым улочкам, прошел час…
Более ста теней, что я успела просмотреть, жили совершенно одинаково. Я заходила в дом к каждой, что хоть чем-то отличалась от серой бездны. Я пыталась сделать всё, что в моей силе. Я веселила, дарила новое, пыталась развеять их гаснущую жизнь. Но мир не отпускал меня. Мне это совсем не нравилось. Но делать было нечего. А я всё шла дальше и читала каждую жизнь.
Вечер кончился. Свет в окнах стал медленно гаснуть, с каждым моим шагом, город всё более и более погружался в ночь. Это одновременно и страшное, и безумно красивое зрелище, окна не просто гасли, они медленно затухали. Шаг, и ещё десять теней слились с мраком ночи.
Надо было торопиться.
И снова пусто. И снова ничего. Лишь пустые бессмысленные глаза. Лишь одинаковые ответы, ничего не значащие мысли застывших теней. Мир сидел у меня в пёчёнках. Он крепким железным крюком зацепился за моё сознание и никак не хотел падать вниз. Словно он пытался выжить, найти последнее пристанище, нет, так просто он меня не выпустит на свободу. Ему нужна помощь, чтобы упасть вниз, что же он нашёл её. Сколько бы он не терзал меня, я всё равно освобожусь, я вырвусь из твоих серых лап. Я закричала страшные угрозы, только город не слышал, а звуки донеслись лишь до темноты…
До темноты, потому что погасло последнее окно. Вокруг стояла гнетущая, давящая тьма, из последних сил, пытавшаяся прижать меня к земле. Заасфальтированные, узкие тропки, по-прежнему светились накопленным за день теплом. Только это позволяло мне не заблудиться в кромешной тьме…
Понятно, город сам облегчил мою задачу. Отсеяв всё ненужное, потушив все неживые окна и те которых уже не спасти. Только, я очнулась, только погасли все. Мир умер, а я осталась в мёртвом городе. В мёртвой тьме и глухой пустоте. Нет! Так не может быть!
Мне просто надо поискать, побродить вокруг одиноких домов. Здесь должны остаться живые люди. Хотя бы один, а больше и не надо. Надо искать, нельзя останавливаться.
Я побежала вперёд, судорожно сворачивая то вправо, то влево. Пусто! Петляла кругами вокруг путаницы домов. Пусто! Ни одного просвета глухой тьмы.
Налетев, на пустую кем-то брошенную бутылку, я не смогла удержать равновесие – слишком быстро я гналась за призраком света, упала на холодный мёртвый асфальт. Было жутко обидно, больно садили расцарапанные ладони. Сев и закрыв лицо руками, я задумалась…
О чём? Нет, мыслей совершенно не было, в голову лезли только страх, отчаяние, как стая шакалов они душили умирающий огонь надежды. Они терзали свет, пытаясь подчинить его темноте вокруг.
Я должна быть сильнее, что бы выжить, что бы вернуться. Надежда в сердце снова встрепенулась, как умирающая птица. Да, в сущности, она была таковой. Я резко вскинула голову. Скоро! Осталось совсем немного…
Только к счастью, оставалось ещё меньше, чем мне думалось. Вот он свет, равномерным тусклым огнём, еле видным мерцающим светлячком. Но он был. В одиноком огне чьей-то кухни.

Дверь была не заперта. Здесь вообще не было запертых дверей и каких-либо замков, потому что никому не было дела до соседей и других квартир. Я быстрыми шагами поднималась по лестнице почти на ощупь, но с замиранием сердца ждала картины, что может мне открыться в каждую минуту. Больше всего я боялась увидеть черноту. Серую тень, мирно качающуюся посреди комнаты в затянувшейся петле. Но этого не произошло.
Свет исходил от свечки, почти догоревшей, приклеенной к опустевшей консервной банке. У стола сидел человек, молодой и вроде бы красивый, ничем не притягательный, но всё же чем-то отличающийся от тех, что я видела. Чем-то таким чрезвычайно нужным, что бы жить, что бы ни превратиться в тень, что бы ни погаснуть в окне… глазами. Такая незначительная черта человеческого лица, но как много она значила для этого мира, для меня. Только вот разве что, для первого это смерть, а для меня спасение. Он не замечал меня. Смотрел на свет своими живыми зелёными глазами. У меня ещё было время, я должна узнать, что его так тревожит; оглядеться вокруг?
Пустая квартира, мебели почти нет. В комнате стоял простенький диван и деревянный стул, на балконе батарея пустых бутылок, я поморщилась. На полу железная кружка с остывшим кофе, и всё. Стены оклеены простыми серо-голубыми обоями. Квартира определённо отличалась от всех остальных, стандартных, как и души людей. Одна убогая комната, маленькая кухня, прихожая, где трудно повернуться. Ад на одну персону.
Я ужаснулась. Вот здесь, прямо передо мной, на железных крючьях для одежды, что были вбиты прямо в стену и кое-как залепленными клочками обоев, висели крылья. Серые, в чёрных пятнах пустоты. Ангел, добровольно снявший крылья и заточивший себя в мир четырёх стен. Крылья, связанные тонкой ленточкой одиноко болтались посреди прихожей. Когда-то они были белые и излучали дивный свет. Но их хозяин совсем отчаялся и они медленно, с каждым днём теряли свой лоск. Только пока их можно было ещё спасти.
Я молча вошла на кухню и положила руку на плечо человека. Долгое время он не шевелился. Я тоже молчала. Он сам поймёт. Через несколько минут пронзительной тишины он поднял голову и пристально вгляделся в мои глаза, он изучал их долго. Но это ничего, его надо спасать. Любыми путями он должен снова надеть крылья.
- Зачем ты пришла в мой дом – тихим шёпотом, едва различимыми звуками, только его сердце кричало.
- Пришла, что бы уйти – как это неправильно звучало, только это было так, а от истины не уйдёшь.
- Что тебе нужно? – Он не отрывал яркого взгляда от полу догоревшей свечи. Ничего.
- Поговорить, просто поговорить о тебе.
- Ложь – радовало только то, что в беззвучном голосе появились интонации – ложь. Хочешь, чтобы я надел их – он указал на серое оперение в тёмной прихожей.
- Да, только сначала расскажи мне. Тебе ведь тоже нужно с кем-то поговорить – один ноль в мою пользу, я чуть заметно улыбнулась.
Он достал очередную бутылку пива, сорвал крышку. Ну и пусть, хочет пусть напивается, только бы он не молчал, только бы чувствовал. Его отношение ко мне заметно потеплело, глаза загорелись ещё сильнее. Но, только не долго, через миг он снова поник и уставился в мелькающую свечу, думая о чём-то своём.
- А что, - промолвил он через пару минут – все остальные уже умерли.
- Кто? Я не понимаю тебя, - я действительно ничего не понимала, с первого мига, как попала в город.
- Так ты… - он чуть помедлил – сейчас.
Поставив бутыль на стол, он сорвался и быстро пошёл в комнату и тут же появился со стулом в руках.
- Садись! – он указал на поставленный передо мной стул. Я приготовилась слушать, не выпуская его руки. Почему-то мне казалось, что если я сейчас отпущу её, то он снова уйдёт в свой мир, в свою оглушающую тишину.


- Знаешь, этот мир, это город упавших ангелов. Нет, даже не так, мы не падали, мы просто отказались стать ангелами. Каждый когда-то был человеком, обыкновенным, где-то ярким, где-то серым, как толпа. Только приходило время, когда человеческая жизнь подходила к концу. Вот так! Только не всем суждено стать чистыми ангелами или чертями. Это лишь крайности. Яркие, каждый в своей мере. Чёрные и белые…
 Это город призраков, призраков серых душ. Каждому суждено было стать великим. Только они   отказались от своих мечтаний на земле, променяли их на бессмысленное существование. Нет, не жизнь, а именно существование. И их наказали. Сначала сослали в этот мир, только здесь многие нашли покой. Половина, сразу сожгла крылья. Заменив их на бесполезное бытие. Они так и не поняли, для чего они здесь, что это не рай, а ссылка. Тогда их лишили солнечного света, только и это не помогло, они снова отказались вернуть мечты. Счастливые семьи, одинаково спокойные дни без потрясений, самым худшим несчастием ангелы считали перемены. Для них этот мир стал домом, только он не хотел принимать ангелов без мечты, судьба каждого уже была предрешена. Как и судьбы городов. Поначалу их было много, только и они умирали, вместе с серыми жильцами. Кто-то всё же спасался, но то были единицы – вырвавшиеся птицы. Потом их лишили Луны, этого никто даже не заметил. Когда же кто-то сказал, что на небе нет Луны, над ним долго смеялись, показывали на него пальцем, провожали презрительным взглядом. Для каждой тени, была своя Луна. Она жила в их квартирах, рядом. А к той, что так далеко, даже не стоит стремиться, всё равно не долетишь. Город стал безнадёжным, каждые вспышки пробуждений, расценивались как восстания и жестоко подавлялись. Исчезли звёзды. Мир беспощадно истреблял то, к чему можно было стремиться, погружая жителей в вечную тьму. К тем, кто ещё сопротивлялся, принимались самые жёсткие меры. К ним приходила любовь. Мир жертвовал самых красивых, чтобы утихомирить буйство повстанцев. Все запирались в своих комнатушках и ждали смерти, не зная, что она уже совсем близко. В семьях не было ссор, не было скандалов, но не было и радости жизни. Ангелов лишили глаз, сделали их пустыми и бесцветными. Это был конец, это была смерть. Только в неё ещё никто не верил. Нарушен закон древнего мудреца, он изменён и подогнан под умирающий город. Стал звучать не «я мыслю, значит, существую». А «если я двигаюсь, играю, ем, сплю, смотрю телевизор – значит ещё живой». Последняя ступень – тьма, стала медленно поглощать город. Город неживых игрушек, болванок, манекенов. Что были не в силах, сопротивляться. Зверь, живущий по законам джунглей «кто сильнее, тот и съел».
- Вот так всё и закончилось, – он осушил остатки жидкости на дне бутылки.
- Подожди, - я сильнее сжала его руку – я видела детей, они что, тоже…
- Дети? Дети эти куклы, ожившие от желания города. Дабы ещё сильнее скрепить семьи. Их и не было никогда. Они не настоящие. Живые не живут в подобных городах. Им всегда есть, куда стремиться. Пока ты ребёнок, вечно будут цвести звёзды, греть Солнце и светить Луна. А эти лишь куклы…
- А ты?
- А что, я? Всего лишь хотел помочь, наставить их на путь, а сам увяз в этом дерьме. Потом очнулся, хотел вернуться, только город мне доступным языком объяснил, что пути назад нет. Я не знаю, сколько ещё мне здесь сидеть, может год, может неделю? Только конец уже известен. Один долго не выдержу, окончательно сопьюсь, а потом потопив мечту в остатках света…
- Молчи! Нельзя так говорить, слышишь, никогда так больше не говори – я кричала, потому что испугалась, за него, за себя, за будущие серые души.
- Конечно, ты права, я никогда так не сделаю, но и свою мечту я осуществить тоже не смог, и останусь здесь. Ничего не изменить, блеск в глазах давно угас.
- Но у тебя-то он ещё горит, - мы молча смотрели на догорающий кусочек свечи, трепетавший в последних предсмертных муках – Есть ещё?
- Это последняя свеча – и тишина.
Я очнулась от нелепой скорби.
- Тогда следует торопиться, - я вышла из кухни, сняла с вешалки серые крылья, вернулась обратно. – Давай!
- Видишь ли, я не могу, я не снимал их. Они сами упали. Сначала эта краска, потом они погибли. Они мертвы и сейчас ничего не значат. Пробовал, много раз пробовал, но ничего не получается.- Он склонил голову и мягкой рукой провёл по собственным крыльям – прости.
Вот она разгадка, вот моя миссия в этом городе. Нашла! Только о себе сейчас совершенно не думалось. Я внимательно пригляделась к лежащему перед нами оперению. Повторила его жест, про себя загадав желание. Самое простенькое «Что бы всё закончилось хорошо!» Крылья побелели, и узенькая полоска белизны затмила свет догорающей свечи. Та потухла за ненадобностью. Снова и снова, простенький ритуал «мечта – касание». Его крылья медленно оживали и с каждым прикосновением сияли ярче. На меня недоумённо смотрела пара сияющих зелёных глаз. Вот так!

Я протянула ему крылья. Те мгновенно слились со спиной. Тьма закричала, последний крик умирающей твари. Правильно!
Он летел над медленно пробуждающимся городом. Сбылась его мечта, он стал спасителем, он летел над миром и дарил людям счастье. Город отпустил пленников. Ангелы просыпались, в глазах зажигались искры сознания, они воскрешали свои крылья и поднимались стройными легионами на помощь Ему. Впервые над городом взошло солнце, согревая и лаская крылья птиц. Я вышла на ожившие улицы, по которым вновь заездили машины, только город медленно исчезал. На его место приходило небо. Чистые белые ангелы с осуществлёнными мечтами. Мой спаситель слетел с небес и, сжав мою руку, с улыбкой на ещё бледном лице, произнёс.
- Не лишай меня удовольствия выполнить твоё последнее желание.
Хотелось многого, очень многого. Всего, что так не хватало в моём мире…
- Знаешь, моё время ещё не пришло, это не главный мой путь. Только знаю, что если заблужусь, ты выведешь меня.
- Мы ещё увидимся? – он заметно погрустнел, только это ничего страшного, так всегда бывает при расставаниях.
- Конечно, но потом.

В голове раздался звон, противный мерзкий, совсем не из этого мира. Напоследок я успела сказать лишь одно слова. Наверное, оно было самое главное. «До свидания!»
Медленно таял мир вокруг, плавно перетекали очертания воздушного замка. А в голове звучал неприятный звон. Открыв глаза, поняла, что это телефон…